Из Окуловки с любовью…

День святого Валентина — это не только признания, знаки внимания, романтическое настроение. Это ещё и хороший повод поговорить о том, как любили поэты, как трепетно относились они к этому чувству и что помнит о любви одного из них окуловская земля спустя многие десятилетия.

Заветное окуловское «Да»

«Как сладко жить, как сладко побеждать моря и девушек, врагов и слово» — высказывание, полное любви к существованию, принадлежит особенной поэтической фигуре Серебряного века — Николаю Гумилеву. Это имя знакомо, пожалуй, всем. Особенно часто вспоминают его в связи с женитьбой на Анне Ахматовой. Но хочется с самых первых строк удивить читателя тем, что согласия на этот брак Николай Степанович ждал именно в Окуловке.

Его друг, племянник уже небезызвестного окуловского гостя Михаила Кузмина, пригласил отдохнуть поэта на природе. Сергей Ауслендер вспоминал: «Из Окуловки Гумилев посылал запросы в Царское, есть ли письма из Киева, беспокоился, как будто не был уверен в ответе, и, получив утвердительный ответ, попросил лошадей и тут же выехал на вокзал, хотя знал, что в это время нет поезда. Я провожал его, и мы ждали на станции часа два с половиной. Он не мог сидеть, нервничал, мы ходили и курили». Николай Гумилев получил письмо 23 марта 1910 года и сразу же отправился в Петербург. Венчание состоялось 25 апреля того же года.

Спустя некоторое время поэт снова приезжает в Окуловку, чтобы быть шафером на свадьбе Сергея Ауслендера и Надежды Зноско-Боровской. Венчались молодые в полищенской церкви. Факт бракосочетания подтверждается записью № 52 в метрической книге. Жених вспоминал позже, какое участие поэт принимал в этих событиях: «Он трогательно опасался за меня, заботливо спрашивал, как я буду жить материально, входил во всякие мелочи. Я тогда был ещё студентом. Затем он принимал самое близкое участие в свадебном ритуале, спрашивал, на каких лошадях поедем в церковь и как поедем».

После этой свадьбы друзья разъехались и потом долго не встречались. Однако это совсем не значит, что Николай Гумилев более не приезжал в Окуловку! Вот об этом-то и не терпится вам рассказать.

Окуловка была ему знакома

Итак, 23 января 1917 года командир 5-го гусарского Александрийского полка полковник Коленкин сообщил телеграммой, что в «распоряжение корпусного интенданта 28-го корпуса для покупки фуража назначен прапорщик Гумилёв». Местом его назначения стала железнодорожная станция Окуловка, которая, как вы уже знаете, была ему хорошо знакома. С тех пор многое изменилось и в стране, и в личной жизни самого Николая Гумилева.

С Анной Ахматовой отношения были практически номинальными. Сам Николай Степанович соответствовал своим словам: «Когда я был влюблён… (А я влюблён всегда — в поэму, женщину иль запах)…». Ларису Рейснер он заметил в кафе «Бродячая собака», где поэты Петербурга собирались читать стихи. Лариса тоже читала, мэтру поэзии её стихи не понравились. Но она сама…

Так случилось, что апогей романа с Ларисой Рейснер пришёлся как раз на время пребывания поэта в Окуловке в 1917 году. Вполне вероятно, что его увлечение было достаточно серьезным. Он восклицал: «Я написал Вам сумасшедшее письмо, это оттого, что я Вас люблю».

Сильная женщина с единственной слабостью

Письма Николая Гумилёва и Ларисы Рейснер — это своеобразный гимн любви в эпистолярном жанре давно ушедшего Серебряного века. И даже если допустить мысль о том, что каждый мог увлечься художественным выражением мысли, что каждый мог несколько украсить её,— всё равно это будет словесное дыхание души автора, дым от костра его ощущений, живое тепло его чаяний и надежд.

У этой пары был яркий литературный роман. Он длился достаточно долго, чтобы считаться таковым. Но его кульминация, прослеженная в сохранившихся письменных свидетельствах отношений, пришлась именно на окуловский период. Именно в Окуловке Гумилёв перешел с бесконечно ласкового, придуманного им самим обращения «Лери» на строгое и официальное «Лариса Михайловна».

Ещё 22 января мы читаем в письме поэта: «Леричка моя, какая Вы золотая прелесть, и Ваш Прескотт и Ваше письмо, и главное Вы. Это прямо чудо, что во всём, что Вы делаете, что пишете — так живо чувствуется особое Ваше очарованье».

Уже 6 февраля на обратной стороне открытки, отправленной из Окуловки, читаем: «Лариса Михайловна, моя командировка затягивается и усложняется. Начальник мой очень мил, но так растерян перед встречающимися трудностями, что мне порой жалко его до слёз. Я пою его бромом, утешаю разговорами о доме и всю работу веду сам. А работа ужасно сложная и запутанная. Когда попаду в город, не знаю. По ночам читаю Прескотта и думаю о Вас. Посылаю Вам военный мадригал только что испечённый. Посмейтесь над ним. Ваш Н.Г.».

В открытке от 9 февраля 1917 года мы можем чётко рассмотреть штемпель отправителя: Окуловка Новг. 9–2–17. Оригинал письма написан чёрными чернилами на открытке «Плантации риса»: «Лариса Михайловна, я уже в Окуловке. Мой полковник застрелился и приехали рабочие, хорошо ещё, что не киргизы, а русские. Я не знаю, пришлют ли мне другого полковника или отправят в полк, но наверно скоро заеду в город… В книжн.<ом> маг. <азине>Лебедева, Литейный (против Армии и Флота) есть и Жемчуга, и Чужое Небо. Правда, хорошие китайцы на открытке? Только негде написать стихотворенье. Иск<ренно> пред<анный> Вам Н. Гумилёв».

Он мгновенно увлекался. Быстро остывал. Лариса была к этому совершенно не готова. Её внешность, характер, темперамент, их многочисленные сходства — всё это не допускало возможности их разрыва. Но он всё-таки случился. Так или иначе, но эти отношения двух искр начала XX века заслуживают особенного внимания и отдельного рассмотрения. Неординарный человек, неординарный поэт и, видимо, такой же неординарный поклонник.

На сегодняшний день известно 11 писем Николая Гумилёва. По ним мы можем проследить многие этапы развития их отношений. Сам поэт и его жена Анна Ахматова письма, написанные ими с 1906 по 1910 год, сожгли сразу же после венчания. Лариса Рейснер хранила их всю свою яркую недолгую жизнь. Даже когда это было слишком опасно. Уже этот факт заслуживает нашего уважения и внимания. Ведь зная, какое политическое положение она заняла в новой России, кажется было совершенно естественным избавиться от «компромата».

Как иначе могли отнестись к письмам от вскоре расстрелянного советской властью «врага революции» её вершители, попади они в ненадлежащие руки? Но Лариса Рейснер, жена комфлота Федора Раскольникова, не уничтожила их и после расстрела поэта. Потому что… Она любила его, любила так, как может любить сильная женщина с единственной слабостью. Она любила всю оставшуюся жизнь.

Российская революционерка, блестящая журналистка и поэтесса, писательница, дипломат, участница Гражданской войны в России умерла от стакана сырого молока в 30 лет.

Николая Гумилева расстреляли в августе 1921 года по обвинению в участии в контрреволюционном заговоре. Лариса была уверена, что если б она была в Петрограде, то сумела бы его спасти. И в записке матери написала: «Если бы перед смертью его видела, все ему простила бы, сказала бы, что никого не любила с такой болью, с таким желанием за него умереть…».

В эпоху, когда литературная жизнь кипела, и прежде всего — в Петербурге, Окуловка так или иначе была втянута в этот литературный процесс. И более века назад с нашей почты уносились письма с любовными признаниями. И сто лет спустя такое признание приятно получать краеведам. Для нас, жителей маленького, на первый взгляд, неприметного городка это должно выглядеть как открытие…

По материалам Окуловского библиотечного центра подготовила Марина ПАСКУЛЬ. Окуловский вестник № 6 от 14.02.2019